Скачать PDF, 318 КБ | DOC, 318 КБ

WTF Avatar 2014
"Веди меня" драббл
"Не задумываясь" драббл
"Каждому своё" драббл
"Коллекционер" драббл
"Аромат фруктовой крови" мини
"Его огонь" мини
"Родная кровь" мини
"Она" мини
"И реки захлебнутся кровью" мини
"Иногда зеркала не лгут" миди
"Медовые нити" миди

Название: Веди меня
Автор: WTF Avatar 2014
Бета: WTF Avatar 2014
Размер: драббл, 700 слов

Пейринги/Персонажи: 

/
Категория: гет
Жанр: романс
Рейтинг: R
Предупреждения: БДСМ
Примечание: вдохновлено командным артом Feel like I do. В соответствии с пунктом 3.3 Правил WTF Combat все персонажи, вовлеченные в сцены сексуального характера, являются совершеннолетними
Размещение: после деанона
Для голосования: #. WTF Avatar 2014 - работа "Веди меня"

— Уже не так уверен в себе?

Сокка сам не знает, почему вздрагивает: от внезапного звука голоса, от горячего дыхания на шее? Отец всегда хвалил его воинскую выдержку, но одно дело — хранить хладнокровие в битве, под свистом мечей и вспышками пламени, и совсем другое...

— Что, даже не ответишь ничего остроумного? — насмешливые слова звенят в неожиданно пустой голове, пробегают мурашками вниз по позвоночнику, отдаются жаром в паху. Сокка слегка сжимает зубы, чтобы не застонать: рано, рано сдаваться.

— А что, можно? — он изображает искреннее удивление. Тоф хмыкает и шепчет прямо ему в ухо:

— А ты попробуй.

Сокка не уверен, боится он или хочет всего, что обещает угроза в её голосе — но, в любом случае, вряд ли сейчас он сможет рассказывать анекдоты.

Все чувства кажутся многократно усиленными. Движение воздуха приятно холодит разгорячённую кожу. Металлический шнур ощутимо сдавливает руки, а колени ноют от стояния на жёстком полу. Сквозь плотную повязку не видны даже очертания предметов. Он может только догадываться, где Тоф и что она собирается делать спустя мгновение.
Окажись ткань чуть тоньше, он, наверное, всё равно закрыл бы глаза.

Следующий шаг врага в битве можно предусмотреть, можно подготовиться к нему. Сокка негромко вскрикивает, когда на его шее вдруг сжимаются зубы — сильно, почти до крови. Ему не нужно зрение, чтобы знать: когда Тоф отстраняется, на её лице играет самодовольная усмешка.

Дыхание рядом с ухом сменяется ещё одним прикосновением: Тоф давит ногой на плечо Сокки, заставляя того сесть на пятки; от рывка шнур затягивается сильнее и больно режет кожу. Через секунду ноготь на ступне царапает его грудь, два пальца сжимают сосок — Сокка резко втягивает воздух сквозь зубы — а потом Тоф толкает его, и вопреки всем попыткам удержать равновесие он откидывается назад на спину, на связанные руки. Мышцы ног пронизывает боль, но это кажется ерундой по сравнению с тем, насколько беспомощным и уязвимым он внезапно ощущает себя — не имея возможности пошевелиться, не видя, что происходит.

Сокке приходилось смотреть в лицо смерти, и мало кто назвал бы его трусом. Сейчас ему страшно, но этот страх не хочется преодолевать.

Рука Тоф сжимает его шею, несильно, но всё же перекрывая дыхание. Голова немного кружится, собственное тело кажется далёким и чуждым. Он словно парит в каких-то неведомых высотах, и сквозь затянувшую сознание дымку чувствует тонкий цветочный запах — так странно контрастирующий с силой Тоф, и в то же время удивительно... правильный.

Давление пропадает, и он пользуется возможностью отдышаться, пьянея от прилива кислорода и того самого запаха. Тоф возвращает ногу на его грудь.

— Знаешь, — говорит она, — я тебя вижу.

«Я тебя тоже».

«Ты красивая».

«Считают, что слепым нужен поводырь — а я готов сам дать тебе руку и позволить вести меня. Куда захочешь».

Конечно, Тоф не оценит ничего из лезущего ему в голову сентиментального бреда. Поэтому Сокка молчит и прислушивается к своим ощущениям. Запястья немеют, боль в ногах усиливается — но всё это перестаёт иметь значение, когда ступня Тоф касается его сквозь натянувшуюся ткань штанов, и он едва ли не всхлипывает, подбрасывая бёдра навстречу.

— Нет-нет-нет. Не так быстро, — Тоф убирает ногу и, кажется, делает шаг назад. Он больше не чувствует её присутствия здесь, рядом с ним. — Ты должен научиться терпению.

Её голос звучит более низко и хрипло, чем за несколько минут до того, и Сокка надеется: это что-то да значит.

— Я решаю, когда именно и что именно ты от меня получишь. Тебе стоило бы уже это запомнить, — каждое слово по силе напоминает удар под дых. Впрочем, как и всё, что делает и говорит Тоф. Он сомневается, что когда-нибудь сможет к этому привыкнуть: не задерживать дыхание, не бороться с желанием встать перед ней на колени каждый раз — кроме моментов, когда он уже на них стоит.

— Пожалуйста... — вырывается у Сокки, и он сам злится на себя за то, как жалко это прозвучало. Он ожидает очередной насмешки, но её не следует.

Вместо этого он чувствует, как Тоф распускает завязки его штанов, освобождая каменный член. Горячие пальцы обхватывают его, слегка сжимают, несколько раз проводят вверх-вниз по всей длине — и Сокка стонет, когда чернота перед его глазами расцветает яркой вспышкой. Из тела словно вынули все кости, и он безвольно обмякает на полу.

Чужой рот неожиданно прижимается к его губам, зубы чуть прикусывают нижнюю, но в этих касаниях нет ни агрессии, ни яростного напора. Тоф целует Сокку осторожно и нежно, и это, пожалуй, больнее всех когда-либо полученных им ран и сломанных костей.

Название: Не задумываясь
Автор: WTF Avatar 2014
Бета: WTF Avatar 2014
Размер: драббл, 405 слов

Пейринги/Персонажи: 

/
Категория: гет
Жанр: зарисовка, драма
Рейтинг: R
Предупреждения: вертикальный инцест, насилие
Примечание: в соответствии с пунктом 3.3 Правил WTF Combat все персонажи, вовлеченные в сцены сексуального характера, являются совершеннолетними
Размещение: запрещено без разрешения автора
Для голосования: #. WTF Avatar 2014 - работа "Не задумываясь"

Озай никогда не задумывался, каким взглядом смотрит на дочь. Дерзкая, неуправляемая, она была настоящим воином и стратегом, вызывала восхищение и страх у всей Страны Огня. Но было еще одно, о чем Озай старался не думать. Власть, принадлежавшая ему, пьянила сильнее, чем самое крепкое вино, а жажда владычества заставляла двигать туман войны все дальше и дальше. И в его господстве Азула всегда была рядом. Лучшая пешка на его игровом поле, лучшая советница для Хозяина Огня, лучшая…

Озай никогда не задумывался о том, как же быстро повзрослела его дочь. Он выпустил из виду, когда угловатая фигура девчушки приобрела женственные изгибы, когда округлилась и отяжелела ее грудь. И о том, что от взгляда на Азулу он чувствовал сладостные нотки возбуждения, он тоже старался не задумываться.

В тот переломный момент, когда желание взяло верх, Озай также не задумывался о сути происходящего. Он жадно впивался в губы дочери грубыми властными поцелуями, ломал волю, подчинял. Он всегда так делал. Брал – что хотел. К чему лишние вопросы? Он рвал красивое платье на ее теле, обнажая нежную кожу, грудь, увенчанную темными сосками, и сходил с ума от неконтролируемого желания обладать этим непокорным созданием.

Кровь истинного огня, которая и так была горячей, обжигала каждую вену, этот жар проникал в каждый сосуд, не позволяя остановиться. Озай забывал себя, когда пронзал нежную, еще почти детскую плоть своей дочери. Он старался не слышать жалобные всхлипы и не видеть темные потеки крови на шелковых простынях. Мир для него сузился до юного, податливого тела под ним, до резких, ритмичных движений его возбужденного тела и до искорок удовольствия, распускавшихся фейерверками у него в голове.

Когда все закончилось и от последних ноток удовольствия остались лишь учащенное дыхание и неровный ритм сердца, Озай перевел взгляд на дочь. Обессиленная, надломленная, но по-прежнему прекрасная Азула замерла на огромной кровати. Сейчас она напоминала фарфоровую куклу, с которой неаккуратно поиграли и почти сломали. Темные растрепанные длинные волосы змейками вились на белоснежных подушках, кровь на искусанных губах оттеняла ей лицо лучше белой пудры. Картина была прекрасна, и Озай невольно залюбовался дочерью, а потом беззвучно оделся и ушел.

Ему не хотелось задумываться о том, что же сейчас произошло. Он больше не хотел смотреть на забывшуюся в беспокойном сне дочь, не хотел снова видеть бурые потеки засохшей крови на белой, почти прозрачной коже Азулы. И уж тем более он не собирался задумываться о том, каким взглядом он будет смотреть на нее утром. Ведь теперь она не просто его дочь, она женщина, которая разделила с ним постель, удовольствие и власть.

Название: Каждому своё
Автор: WTF Avatar 2014
Бета: WTF Avatar 2014
Размер: драббл, 640 слов

Пейринги/Персонажи: 

, ОМП
Категория: джен
Жанр: драма, дарк
Рейтинг: R
Краткое содержание: Атака армии народа Огня на Южный Храм Воздуха.
Размещение: после деанона
Для голосования: #. WTF Avatar 2014 - работа "Каждому своё"

Ронг Бао, лейтенант вооружённых сил народа Огня, никогда не одобрял бессмысленную жестокость. Поэтому он чуть морщится, замечая неподалёку от себя огненную вспышку и почти сразу чувствуя запах горелого мяса — к этому моменту отчаянный вопль всё ещё отбивается эхом от высоких потолков храма. Вжавшийся в стену, оцепеневший от ужаса мальчишка даже не пытался бежать или отбиваться; неужели рядовому — чьего имени лейтенант так и не запомнил — было так трудно достать меч?

В следующий миг солдата сносит метров на десять от тела мощным воздушным потоком, и Ронг отскакивает в сторону, чтобы избежать той же участи. Он выпускает в невесть откуда взявшегося старого монаха несколько огненных струй, но тот, похоже, не собирается нападать. Бросив один взгляд на... результат действий рядового — Ронг сомневается в том, что старик мог опознать труп, одеты все монахи одинаково, — он легко уворачивается от пламени и, запрыгивая на воздушную сферу, несётся к выходу. Ясно, что гнаться за ним сейчас бесполезно — проклятые маги воздуха слишком быстры, слишком неуловимы. С ними существует два варианта действий: заставать врасплох либо брать измором, и первый здесь уже себя исчерпал.

Пошатываясь, рядовой поднимается на ноги: он даже не потерял сознание, и Ронг хмыкает. Любопытно, это ему так везёт с противниками — или все Воздушные кочевники неспособны нормально сражаться и в том случае, когда на кону их жизнь?

Признаться, на пути в Южный Храм Воздуха он несколько опасался стандартных проблем, связанных с уничтожением гражданских. Пусть в отряде и не было сопливых новобранцев, опускающих оружие при виде ребёнка или женщины, но война есть война, и на ней всякое случается. Теперь Ронг спокоен: по его опыту, эти проблемы обычно возникают, когда враг вызывает уважение. А представить себе солдат армии Огня, сочувствующих слабакам и трусам, он не может.

Он видит движение краем глаза и быстро оборачивается — но это всего лишь четверо, которых он отправлял проверить смежные комнаты.

— Всё зачищено, сэр, — отчитывается рядовой Зэн, вкладывая меч в ножны. Ронг кивает.

— На выход.

Минуя каменную статую у двери, он замечает табличку с высеченными на ней столбиками надписей. Первый гласит: «Всякая жизнь священна». Основные заповеди Воздушных кочевников? Что ж, ничего неожиданного.

Позже майор, стоящий во главе операции, отправляет почти всех солдат на поиски небольшой горстки магов воздуха, которой удалось скрыться до этого. Неясно даже, остаются ли те всё ещё на территории храма или нашли способ покинуть горную вершину без летающих зубров. Ронг совершенно не удивлён, когда отряд наталкивается на того самого старика — вернее, когда последний клянётся показать, где укрылись остальные, если ему сохранят жизнь.

Монах приводит их к небольшой каменной постройке, бормоча что-то про подземное убежище, спуск в которое расположен внутри. Ронг пропускает его вперёд, внимательно следя за каждым движением, и лишь потом заходит сам, вместе со всем отрядом.
С первого взгляда он не может рассмотреть, где именно в деревянном полу находится люк; но, с другой стороны, старику нет смысла лгать им. Если бы у него хватило глупости тянуть время, что мешало отвести их дальше, на другой конец храма? Нет, Ронг определённо ему верит: за свою жизнь он повидал достаточно трусов и неплохо знаком с их повадками. Он следует за монахом к дальней стене; другие солдаты тоже подходят ближе.

Старик разворачивается к ним и делает быстрое движение руками. Как всегда у магов воздуха — слишком быстрое, чтобы успеть остановить.

Мощная взрывная волна швыряет Ронга об стену, ломая ему плечо и пару рёбер, но в следующие несколько секунд переломы волнуют его меньше всего. В его лёгкие словно насыпали тысячу осколков стекла и залили расплавленный металл одновременно, и Ронг корчится от боли на полу, разевая рот в беззвучном крике. Нечеловеческим усилием воли он фокусирует взгляд и видит рядом с собой Зэна в таком же состоянии, с текущей изо рта и ушей кровью. Он видит всех, кто пришёл с ним...

Последнее, что он может рассмотреть сквозь застилающую глаза пелену — тело старого монаха у стены. Очевидно, тому повезло и он погиб сразу, размозжив голову о камень.

Будь Ронг сейчас способен на отвлечённые размышления, он, пожалуй, назвал бы эту смерть достойной.

Название: Коллекционер
Автор: WTF Avatar 2014
Бета: WTF Avatar 2014
Размер: драббл, 619 слов

Пейринги/Персонажи: 

Категория: джен
Жанр: психология, ужасы
Рейтинг: R
Размещение: только после деанона
Для голосования: #. WTF Avatar 2014 - работа "Коллекционер"

Хей Бай любит есть, Фэнг любит рычать, Туи и Ла любят резвиться в воде, Ван Ши Тонг любит охранять книги, а Коу любит человеческие лица.

Тело не идеально. Тело предает, отказывает и очень часто ломается. Острые, как лезвия мечей, ноги Коу вскрывают человеческую плоть, и он сам видит, насколько же эти существа несовершенны. Их кожа не покрыта панцирем и не способна защитить даже от укусов ядовитых насекомых, у них нет острых зубов и когтей, да и зрение их не столь безупречно, как они думают. Они заболевают, у них ломаются ноги и руки, а глаза со временем перестают видеть мир. Они покрываются болячками, уродуются, а на лицах, на их прекрасных, оживленных лицах кожа опадает складками вниз и покрывается отвратительными рытвинами.

Они забавные. Но всё же Коу любит в них только лица.

Он заботливо отделяет лицо от тела человека и любуется им. В эти моменты великий и опасный дух похож на ребёнка, нашедшего стекляшку на полу – но самую красивую в мире стекляшку, переливающуюся всеми оттенками радуги. Он изучает поверхность кожи, растягивая мышцы и имитируя на оторванном от тела лице то улыбку, то гнев. А затем примеряет на себя и не расстается с ним, используя его как одну из своих бесчисленных масок. Особенно ему нравятся детские лица: ведь они такие экспрессивные и эмоциональные! Гнев одного ребёнка никогда не схож с гневом другого, а пресловутая детская улыбка таит в себе множество оттенков, от спонтанной радости до мстительного удовольствия.

Как жаль, что в коллекции вора лиц так мало детей.

С ними до обидного просто справиться, как и с детенышем любого животного на земле: слабое тельце дрыгается, но достаточно одного лишь пореза, чтобы яд с острейших лап Коу попал в тело и обездвижил жертву. А иногда они просто стоят, завороженные, не в силах отвести взгляда с меняющихся перед ними лиц. Коу наслаждается этими моментами; иногда он начинает рассказывать им сказки, и тогда они плачут — прекраснейшее из мгновений! Гнев свойственен всем животным, но на слёзы способен не каждый…

И он съедает их. Не всех, только лишь некоторых: он дух и вполне способен обходиться без человеческого мяса. Но порой Коу хочется себя порадовать, и тогда он не отнимает лицо у жертвы сразу: сначала ждет, когда яд распространится по всему телу, и приходит в восторг от того, как весело корчатся от боли люди, какие смешные у них физиономии! А затем, когда внутренности уже превратятся в жидкий суп, но сердце ещё продолжает стучать, он впивается ртом в тело человека и высасывает из него жизнь вместе со всем, что наполняло тело.

Главное – не трогать голову. Ведь он не хочет испортить лицо.

Он не доедает жертву до конца: в теле всегда должно оставаться немного воды, иначе лицо сморщится и высохнет, и даже магия Коу не вернет его в нормальное состояние. Затем он касается кожи, собирая с неё память обо всех проявленных эмоциях; этого делать совсем не обязательно, но ему нравится следить за тем, как менялись улыбки, слезы и приступы гнева у жертвы за всю её жизнь. Момент наслаждения перед тем, как забрать желанное лицо себе в коллекцию.

А затем он просто берет его своими лапами, похожими на лапы многоножки, и надевает его на себя. Иногда он просто снимает кожу, бережно отделяя её от мяса и нервных окончаний, и затем доедает изуродованное тело, оставляя лишь невкусную оболочку. Но когда он не желает убивать свою жертву, он милостиво оставлял ей пустое место на передней части головы. Они всё равно кончали жизнь самоубийством, так как оставались без глаз, и рта, и носа, но Коу хотя бы их не убивал. Они должны были ценить его доброту, но увы – люди всегда отличались безграничной невоспитанностью.

Зато у них были лица. Прекрасные, выразительные, чудесные лица, которые Коу забирает себе и любуется ими, как ребёнок — подобранными стекляшками.

Название: Аромат фруктовой крови
Автор: WTF Avatar 2014
Бета: WTF Avatar 2014
Размер: мини, 1630 слов

Пейринги/Персонажи: 

/, /
Категория: фэмслэш с тонким упоминанием гета
Жанр: драма, ангст, дарк
Рейтинг: R – NC-21
Предупреждения: бладплэй, evil!Корра
Краткое содержание: Что есть такого у Асами, чего нет у самой Корры?
Размещение: запрещено
Для голосования: #. WTF Avatar 2014 - работа "Аромат фруктовой крови"

Корра отпустила Мако, позволив уйти, потому что она — Аватар. Для нее всегда найдутся заботы гораздо важнее, чем переживания по поводу неудачных отношений, но когда Корра видит, как Мако, чуть касаясь, нежно проводит по губам Асами пальцами, что-то внутри щелкает, ломается.

«Ревность», — с горькой злобой понимает Корра.

По коже скользят мурашки, волоски на руках встают дыбом от бурлящей, клокочущей ярости. Из сердца, исправно перекачивающего кровь, расползается что-то темное и ужасно холодное. Оно звенит туго натянутыми нервами, плывет по артериям и сосудам, наполняя каждую клеточку и заставляя ее гореть. Лед тоже может обжигать, Корре это известно, наверное, лучше всех в их маленьком отряде.

Что есть такого у Асами, чего нет у самой Корры?

Мако что-то шепчет Асами, ласково сдвинув за ухо блестящую черную прядь, его дыхание шевелит ее волосы. Он наверняка говорит что-то приятное, потому что бледные щеки Асами наливаются краской, словно закатное небо, а кончик уха, согретый дыханием, багровеет. Мако мнет тонкий шарфик, повязанный изысканным узлом, и притрагивается к изящной шее кончиками пальцев, поглаживает, будто Асами вся его, целиком, без остатка. Это настолько откровенно интимное, что Корре становится неловко, и она неуклюже гремит пустым ящиком, чтобы привлечь внимание парочки. Этого достаточно, чтобы Асами покачала головой и отступила от Мако на шаг.

— Тебя искала Лин, — вместо приветствия бросает Корра, не глядя на Мако. Грубые сработанные меховые сапоги неслышно ступают по дощатому настилу — мягкие, теплые, удобные. Корра знает, что гнев высветлил ее глаза: радужка становится совсем прозрачной, словно тонкая наледь на проруби, а под ней в глубине зрачка плещется стылая темная ярость. — Асами, мы можем поговорить? Это важно, — Корра замолкает и трет губы тыльной стороной ладони. Огрубелая кожа покрыта сетью мелких трещинок, и когда она сжимает ладонь в кулак, обветренная кожа лопается, покрывается мелким кровавым бисером.

— Конечно, Корра, — кисти Асами защищают тонкие перчатки из мягкой светло-зеленой кожи, которые негромко поскрипывают, когда Асами оглаживает приталенное пальто. Изумрудный шарфик прекрасно подходит к цвету ее глаз, из-под пальто видна узкая юбка, чуть прикрывающая колени.

Асами бросает на Мако долгий взгляд, словно безмолвно просит не оставлять, но секундой позже расправляет плечи, вздергивает подбородок, ощущая исходящую от Корры ненависть и силу. Асами не знает, как это — прятаться от трудностей. Что такое трусость — ей тоже неизвестно, гораздо ближе отчаянная, бесшабашная храбрость. И у Корры зубы сводит от зависти. Она отчетливо понимает: вот она, разница. Дело не в одежде и элегантной прическе — Асами женственна и сильна одновременно, словно резная шкатулка из крепкого дерева, украшенная изысканным рисунком. Кажется, сожми неосторожно — треснет, а на самом деле скорее сломаешь пальцы, чем неподатливую древесину.

— Скоро вернусь, — хмурится Мако.

Его брови сходятся на переносице, золотистые глаза сверкают капельками застывшего янтаря, но Корра почему-то уверена: Мако постарается задержаться как можно дольше. Он терпеть не может «девчачьи» разговоры. Мако, кажется, хочет поцеловать Асами на прощание, тронуть губами бледную кожу, но сдерживается перед Коррой. И это злит ее еще сильней, будто Мако отвесил ей звонкую пощечину. Наотмашь.

Мако, похоже, забирает с собой последние крохи тепла, что оставались в помещении. В просторном складе гуляет ветер, по дощатому настилу тянет сыростью — доки близко. Воздух, промозглый и влажный, пробирает до костей, стоит остановиться на минутку, но Корра этого не чувствует. Тот, у кого все внутри сковано льдом, не замерзнет. Асами изящная, прекрасная, словно керамическая фигурка, и от этого Корре хочется сломать ее, раздробить в мелкое крошево, растереть в пыль. Но Корра знает, что сделать это непросто.

— Ты хотела поговорить, — напоминает Асами, зябко передергивая плечиками. Сизое облачко дыхания клубится у ее напомаженных губ. — Может, выпьем чаю в каком-нибудь теплом местечке, там и поболтаем?

— Ни к чему, — отрезает Корра.

Она смотрит Асами в глаза и резко вскидывает руки. Деревянный наст, служащий полом, ломается с громким хрустом, щепки брызгами летят в стороны. Асами не успевает отскочить — камень плотно охватывает со всех сторон, не причиняя боли — только неудобство. Она пытается пошевелить руками, но тщетно.

— Что это? — Асами смотрит на нее с такой детской обидой, что Аватар смеется. — Корра, перестань! Выпусти сейчас же! Что за глупые шутки?

От высокого смеха Корры по спине Асами ползут мурашки, стекают по позвоночнику, словно капельки ледяной воды. Она знает, что Корра — ее друг и не причинит вреда, но Асами страшно. Холод камня пробирается сквозь одежду, проскальзывает меж плотных волокон ткани, впивается в тело.

— Хватит! — камень доходит Асами до плеч, волосы больно тянет, стоит немного наклонить голову вперед. — Мне не смешно.

— Правильно, — негромко смеясь, соглашается Корра, — тебе и не должно быть, — она обходит Асами кругом, пристально разглядывая. — Что же в тебе есть особенного? Что так притягивает?

То темное и холодное, что наполняет Корру, глушит смех, заставляя ее быть серьезнее. На щеке Асами неглубокая ссадина — щепкой оцарапало. Маленькие лоскуты кожи свисают с краев ранки неровными клочками, портят чистую красоту — именно то, что привлекает Мако. Корра подцепляет кусочки поврежденной кожи ногтями, отрывает, с наслаждением вырывая из Асами громкий изумленный возглас. Корра давит на ссадину, сжимая края до тех пор, пока не набухают бусинки крови.

— Совсем обезумела, Корра? — с ужасом выдыхает Асами, отстраняясь так далеко, как может. Глаза у нее круглые от удивления, темный зрачок почти затопил зеленую радужку, губы приоткрыты.

Корра приседает, застывая на полусогнутых ногах, и плавно разводит руки в стороны, заставляя камень немного отпуститься, а вместе с ним невольно оседает на колени Асами. Ей приходится задирать голову, чтобы видеть лицо Аватара, смотреть снизу вверх — унизительное положение. Корра чувствует вязкий горький страх Асами, от него покалывает кончики пальцев, грудь стискивает крепким обручем эйфории, словно вот-вот произойдет чудо.

— За что ты так со мной?

Колени, обтянутые лишь тонкой тканью, замерзают мгновенно, камень тянет тепло из тела капля за каплей. Горло Асами сдавливает горькой обидой, в глазах стоят злые слезы, но она не плачет, сдерживается — слишком горда. Когда Корра слизывает кончиком языка алые капельки крови, Асами вздрагивает от отвращения и отворачивается, отстраняясь настолько, насколько позволяют ее каменные кандалы. Непролитые слезы дрожат на ресницах, кончик носа краснеет, Асами стискивает губы так, что помада размазывается в уголках губ бесформенными, похожими на язвы пятнами.

Корра перекатывает терпкий металлический вкус на языке, причмокивает и облизывает алеющие губы. Ссадина на щеке Асами горит и припухает, наверняка, растечется синяком. Ледяной ком, сбившийся внутри, идет тонкими изломанными трещинами, поскрипывает, готовый рассыпаться миллионом осколков от одного только вкуса крови Асами. Она ощущает нечеткое размытое возбуждение, нарастающее с каждой секундой, упивается беспомощностью Асами, ее испугом.

Корра снова трогает ранку на щеке пальцем, собирает красные густые капли, облизывает окрашенную кровью подушечку. Неухоженный обломленный ноготь царапает язык, но Корре все равно. Она завороженно смакует кровь Асами, словно дорогое фруктовое вино: кровь горчит на кончике языка, но если положить палец под язык, задевая чувствительную уздечку, то кажется почти сладкой.

— Мако нравится пить тебя? — уточняет Корра. — Вот оно что…

— Корра, умоляю, хватит.

Одним резким взмахом кисти Корра рассекает ей скулу острым ледяным лезвием. Асами едва ли ощутила боль, когда лопнула под нажимом тонкого льда кожа, но горячие струйки крови, заливающие щеку и шею из узкого длинного пореза и пропитывающие шелковый шарфик, не заметить не может.

— Остановись, — сдавленным шепотом просит Асами; слова, будто ощеренные ежи, царапают ей горло, — отпусти, пожалуйста.

В ее хрипе — неприкрытое отчаяние. Воротник пальто понемногу напитывается кровью, левая половина его заметно тяжелеет, Асами чувствует липкую, стремительно холодеющую влагу на ключице. А еще она ощущает, как обмирает все внутри от дикого животного ужаса, стоит Корре сделать широкий уверенный шаг.

Корра подходит совсем близко, склоняется к шее Асами и слизывает кровь, собирает ее шершавыми губами, скользит языком по плавной линии челюсти. Возбуждение сжимается взведенной пружиной, копится внизу живота, растекается серебристыми ручейками по телу. Губы Корры выпачканы темно-красным, липким, вяжущим, словно вишневым соком. Она держит Асами за волосы, собрав их в горсть; кожа на тыльной стороне ладони снова идет трещинами, проступает сукровица, но Корра поглощена Асами, чтобы это заметить. Она прижимается к губам Асами, жарко выдыхает ей в лицо. От Корры, кажется, за милю несет железом, от отвращения Асами тошнит, и она едва сдерживается, чтобы не оставить свой завтрак на злополучном дощатом настиле. Или на том, что когда-то было настилом.

Завтрак, перемешанный с ее кровью.

Асами тяжело сглатывает, жмурится, силясь справиться с очередным рвотным спазмом, подкатившим к самому горлу; сердце колотится так, что, наверное, слышно за пределами склада. Корра больно давит на ее челюсть, заставляя приоткрыть рот, и вбирает в рот пухлую нижнюю губу. Она делит с Асами один вкус на двоих: клубничный привкус помады разбавляет солоноватую кровь. Корра встречается взглядом с Асами и неожиданно отшатывается: в ее глазах полыхает такая жгучая ненависть, что Аватару впору упасть мертвой.

Корра облизывает губы, мечтательно прикусывает кончик пальца, широко улыбается — на белых зубах видны алые разводы. Пожалуй, ненависть Асами тоже должна быть вкусной. Она еще сильней дурманит Корру, прибавляя к фруктовому вину капельку пряности. Ее рот полон восхитительно пьянящим вкусом, голова легкая, будто она действительно пила хмельное. Корра снова приникает к губам Асами, проводит кончиком языка по кромке зубов, с силой прикусывает губу.

Она отстраняется за пару секунд до того, как Асами выворачивает так, будто она собирается выплюнуть желудок и пищевод. Кусочки еды, перемешанные с желудочным соком, оказываются на неровном, изрытом полу, немного попадает на набухший от крови воротник. Корра морщится: кислый запах рвоты перебивает крепкий аромат фруктовой крови, с губ Асами тянется струйка мутной слюны. Она вяло отплевывается и вытирает подбородок о пальто, рисуя на нем влажную красную полосу. Такая Асами не нравится Корре еще больше, чем женственная и прекрасная Асами, которую хочет Мако. Безвольная и сломленная, она не вызывает в Корре ни желания, ни жажды, ни зависти.

Асами не замечает того, когда камень перестает ее удерживать, она безвольно валится на истерзанный пол, к счастью, в сторону от лужи рвоты. Малахитовый шарфик совсем застыл от крови, заскорузлая ткань царапает шею, пальцы в тонких кожаных перчатках не гнутся. В голове гулко звенит — ударилась о камень; кожу стягивает кровяная пленка, о которой Асами вспоминать настолько омерзительно, что ее снова сотрясают сухие спазмы. Она даже не уверена, сможет ли встать — колени застыли, занемели так, что кажутся неживыми. Асами лежит на спине, глядя в черный потолок, прорезанный балками, хриплое дыхание собирается у рта облачком пара, как и утром. Больше всего на свете ей хочется проснуться, вынырнуть из кошмара, но будильник никак не звенит.

Название: Его огонь
Автор: WTF Avatar 2014
Бета: WTF Avatar 2014
Размер: мини, 2953 слова

Пейринги/Персонажи:  

/;  можно увидеть  /,  а можно не увидеть — как кому захочется; 
Категория: гет
Жанр: повседневность, романтика
Рейтинг: R — NC-17
Краткое содержание: До этого момента принц Зуко свято верил, что ни один человек во вселенной не был способен хотеть того же, чего желает он.
Примечание: в соответствии с пунктом 3.3 Правил WTF Combat все персонажи, вовлеченные в сцены сексуального характера, являются совершеннолетними
Размещение: только после деанона
Для голосования: #. WTF Avatar 2014 - работа "Его огонь"

В первый раз он поцеловал ее на привале. Было раннее утро, низкое пасмурное сизое небо еще только-только начинало светлеть; по земле струилась белесоватая дымка, из близкого леса тянуло сыростью и запахом прелых листьев, в пышных кронах деревьев раздавалась переливчатая птичья трель. Сокка и слепая девочка Тоф спали как убитые, крепко прижавшись к теплому боку зубра, Аватар давно отправился к реке за водой и до сих пор не вернулся — наверно, опять увидел проявление божественного совершенства в том, как зеленятся стебли травы в первых лучах утреннего солнца, и теперь любовался красотой мирозданья. Катара разводила огонь.

Минувший день выдался промозглым, дул влажный ветер, с полудня накрапывал дождь. Еще рано вечером было решено оставить маленькой костерок горящим, чтобы не замерзнуть на влажной от росы земле, но бестолковый увалень Сокка, дежуривший ближе к утру, разумеется, уснул, и костерок потух. Лежа на спине под теплым мягким одеялом и глядя в темное небо сквозь паутинку сомкнутых ресниц, Зуко думал о том, что сделала бы с ним Азула, если бы он вот так же бессовестно проспал. От перспективы быть заживо расчлененным вихрастыми ятаганами синего пламени принц в ужасе содрогнулся, резко распахнул глаза, но чуткая теплая рука сейчас же спешно накрыла его ладонь.

— Тише-тише... — беспокойно зашептала Катара и приложила пальчик к губам. — Сокку разбудишь, — она наклонилась к принцу, поправила съехавший угол одеяла и все тем же ласковым голосом добавила: — Поспи еще. Сейчас рано. Я скажу, когда будет завтрак.

Тяжелая смоляная коса легонько стегнула ее по плечу, когда она поднялась. В сером предрассветном тумане глаза Катары вдруг почему-то показались Зуко не нежно-голубыми, а темно-темно-синими, как волны южного моря. Принц отчаянно затряс головой, стремясь отогнать неожиданное наваждение. И что взбрело ему на ум? Это все утренний морок.

Катара тем временем опустилась перед костерком на колени и снова принялась раздувать загасший огонь. Истлевшие уголья разгорались плохо, прожилки блеклого карминового света печально вспыхивали и гасли в глубине; каждый раз, когда девушка с усердием дула на мертвое пепелище, в воздух взмывало мелкое облачко темно-сизой золы. На высоком и чистом лбу Катары пролегла тонкая морщинка, черные брови ее сошлись на переносице, к припухшим губам прилила кровь. Зуко, наконец, решился: он встал, подошел к девушке и опустился на землю рядом с ней.

— Я помогу, — сказал он и, не слушая возражений, повел ладонью над пепелищем. Огонь ярко вспыхнул, весело заплясал на надтреснутом обугленном поленце, и блики изжелта-красного пламени осветили лицо Катары: ее пухлые губы, гладкий чистый лоб и нежные щеки, залитые румянцем.

— Тебе... тебе не нужно было... — с легкой запинкой пробормотала девушка, настойчиво отворачиваясь и отчего-то отводя глаза. Зуко мрачно взглянул сквозь разведенные пальцы на стремительно распускающиеся лепестки огня. Ну да, конечно: ему абсолютно не нужно было, тут все прекрасно справляются и без него. О чем он только думал?

— Мне лучше уйти, — он поднялся было, но теплые ласковые пальцы Катары торопливо легли ему на плечо, и принц увидел совсем близко ее чистые ясные глаза — синие-синие, словно морская волна.

— Останься, пожалуйста, — попросила девушка.

Зуко и сам до конца не понял тогда, что на него нашло: будь у него чуть больше времени, чтоб подумать, он ни за что бы так не поступил, но все происходило будто само собой, без подсказки разума. Катара склонила голову, смущенная своей порывистой дерзостью, но Зуко снова приподнял ее подбородок, заставил посмотреть себе в глаза, подушечками пальцев мягко огладил контур ее губ, поцеловал осторожно, почти невесомо. Он почему-то думал, что она станет сопротивляться. По какой-то странной, нелепой, наверняка очень глупой причине, которую он даже самому себе едва ли смог бы назвать, принц Зуко свято верил, что ни один человек во вселенной не был способен хотеть того же, чего желает он, опальный наследник трона Страны Огня. Однако все выходило совершенно иначе.

Катара ласково прильнула к нему, ласково провела теплыми пальцами по его окаменевшей от напряжения спине. В то же мгновение стало немного легче дышать. Зуко был уверен в том, что это действовала та самая магия крови, которая с каждым днем покорялась Катаре все больше; и оттого, что им так легко и бесхитростно управляли, становилось и обидно, и хорошо. Он опустил ладони Катаре на бедра, мягко потянул ее ближе к себе, горячими сухими губами коснулся ее приоткрытых губ. Хотелось целовать ее бережно и осторожно, хотелось быть нежным, хотелось делать то, чего он раньше еще никогда... Она порывисто обхватила руками его плечи, уткнулась пылающим лбом ему в плечо, прошептала:

— Как же я тебя люблю... просто сил нет.

Их уединение нарушило громкое шлепанье босых ног по траве и одинокий всплеск воды. На поляну к лагерю вышел Аватар с закопченным надтреснутым котелком в руке.

— А, привет, Зуко, — Аанг дружелюбно улыбнулся, как улыбался почти всем и всегда, и, виновато почесав круглую бритую макушку, неловко обернулся к Катаре: — Я тут... ну... за водой ходил... — он неуклюже перевернул котелок, и мелкая тоненькая струйка уныло выплеснулась на землю. Аватар с искренним недоумением пожал плечами, тем самым словно говоря, что не понимает, куда это запропастилась вся принесенная вода.

— Аанг! — с негодованием воскликнула Катара.

— Все в порядке, — сказал Зуко и протянул руку за котлом. — Давай я схожу к реке.

Он сам не слишком хорошо понимал, что делает, но в тот момент он был счастлив помочь кому-нибудь. Он хотел быть нужным, хотел быть добрым, хотел нести мир, останавливать ссоры, бои, войны, голод и мор. Он начинал понимать Аватара, который видел отголоски божественного совершенства в сверкании первых лучей солнца на лепестках. Зуко любил и лепестки, и свет, и солнце. Зуко любил весь мир. Впервые за долгие годы скитаний Зуко был абсолютно счастлив.

С тех пор они очень редко и ненадолго оставались наедине: вокруг Катары почти всегда крутился Сокка, исподлобья хмуро поглядывавший на опального принца и при каждом удобном случае с самым воинственным видом сжимающий бумеранг. Возможно, увалень в тот раз все-таки не спал. Зуко чувствовал себя отвратительно: нужно было поговорить с Катарой, нужно было сказать ей что-нибудь ласковое, приободрить ее, объяснить, что вынужденная холодность их отношений обусловлена соображениями безопасности, что их отчуждение развеется сразу, как только им удастся сломить протест гневного непреклонного старшего брата... Однако бумеранг был очень большим, и Зуко медлил.

В одном из крупных городов Царства Земли, у границы которого остановилась на привал их маленькая команда, им все же удалось выкроить время, чтоб поговорить. По большому счету это была даже не совсем их заслуга: утром Катара отправилась на рынок пополнить скудные запасы провизии, а Зуко остался в лагере под присмотром мрачного молчаливого Сокки. Ближе к полудню, однако, Сокка снова за что-то сцепился с Тоф, и оба настолько увлеклись друг другом, что принц получил возможность беспрепятственно улизнуть.

Не то чтобы он действительно надеялся отыскать Катару: рассудок подсказывал ему, что в большом городе, едва ли не сравнимом по площади с Ба Синг Се, в летний полдень субботнего дня найти на главном рынке одну-единственную девушку будет, мягко говоря, не так-то легко, но сердце настойчиво твердило, что стоит попытаться. Сердце не подвело его: прошло, быть может, чуть более получаса, когда Зуко услышал вдруг пронзительный вскрик, и знакомый, ставший родным голос взволнованно залепетал:

— Ох, простите, пожалуйста, простите...

Не разбирая дороги, принц бросился туда, откуда доносился нежный девичий лепет. Зуко в бешенстве влетел в торговый ряд, с размаху сшиб с прилавка корзину с фруктами и, выхватив из-за пляса палаши, рявкнул:

— Что здесь происходит?!

Маленький сгорбленный сухопарый человечек в матерчатом зеленом тюрбане, отчаянно потрясая седой козлиной бороденкой, просительно протянул к нему руки.

— Молодой господин! — заблеял он. — Великодушный господин! Будьте справедливы, добрый господин, вступитесь за бедного старика. Только посмотрите вокруг... Моя капу-у-уста!

Лишь теперь Зуко понял, что под ногой у него скорбно хрустит капустный лист. Принц в изумлении огляделся: свежие и крепкие зеленые кочанчики усыпали тропинку торгового ряда, из перевернутой на бок повозки рядком глядели такие же круглые кочаны, и солнечные лучи задорно поблескивали на их пузатых спелых боках. Старик безутешно рыдал.

— Прости... — шепнула Катара, виновато глядя на принца. — Прости, прости, это моя вина. Я перевернула повозку... случайно. Хотела набрать воды из колодца и не рассчитала. Ну до чего же глупо вышло!

— Все хорошо, — ободряюще сказал Зуко и сжал ее ладонь. Это нежное, давно желанное прикосновение словно бы придало ему силы: он и в самом деле почувствовал себя сейчас великодушным и добрым молодым господином, могущим рассудить по справедливости. К сожалению, по справедливости полагалось бы помочь поставить на колеса перевернутую повозку, собрать капусту и дать денег за пропавший товар. Зуко пошарил в карманах. — Хотите медную монету? Она, правда, поломана с краю, и...

— Убирайтесь вон! — завопил старик.

Катара, уже давно с беспокойством прижимавшая руку к тревожно вздымающейся груди, теперь принялась медленно отступать в проулок, увлекая за собой опального принца. Меж тем стенания несчастного торговца начали привлекать горожан, и мешкать было вдвойне опасно. Под аккомпанемент яростных проклятий и проникновенных рыданий они вдвоем с Катарой вылетели из торгового ряда прочь, прянули в узкую улочку между глинобитными домами, побежали вперед, быстрей, быстрей, но у самого окончания глиняного туннеля Зуко остановился, прижал девушку к стене и поцеловал долгим глубоким поцелуем.

— Сумасшедший, — задыхаясь, пробормотала Катара, улыбаясь счастливой и смущенной улыбкой. — Ты что? Зачем пришел? Зачем тебе палаши?

— Я думал, что тебя убивают, — ответил принц. Еще секунду назад решение признаться в таком вздорном заблуждении казалось ему по меньшей мере глупым, но слова вырвались сами собой, и Зуко тут же почувствовал, насколько это было правильно. Катара радостно вскрикнула, совсем как маленькая девочка, прильнула губами к его губам, но счастливый смех мешал ей целоваться, и она запрокинула голову, сияющими чистыми глазами глядя в безоблачное небо. Слепящий свет широкой теплой волной затапливал проулок, прогретая солнечными лучами стена дома была горяча, в воздухе пахло глиной и пылью, скрипел песок под сапогами, высоко над городом разносилось звонкое щебетание птиц. Все вокруг казалось каким-то нереальным: слишком много было света, слишком хорошо были видны и блестящие песчинки в растрепанных волосах Катары, и маленькие, словно хрустальные вкрапления в лазоревой радужке ее глаз, и голубоватые венки, едва-едва проступающие на виске. Зуко целовал ее сомкнутые веки, нос, скулы, губы, подбородок, шею, терся щекой о старую ленту обручального ожерелья, ласкал ее руки, плечи, спину, подушечками пальцев мягко оглаживал слабо проступающую цепочку позвонков. Он был так счастлив с ней, его беспредельное счастье не находило выхода; требовалось что-то большее, нежели просто поцелуи и прикосновения. Зуко упал на колени прямо в дорожную пыль, крепко обхватил ладонями бедра Катары, резко дернул ее на себя, прильнул губами к ее плоскому животу, с силой укусил, оставил засос у самой тазовой косточки. Она одобрительно погладила его по щеке, заправила ему за ухо жесткую прядь волос, ласково уперлась в его плечо острым коленом. Он ясно ощущал пьянящий пряный запах ее тела и теплоту ее нагретой солнцем кожи; в лучах ослепительного света хрустальный взгляд ее лазурных глаз казался почти осязаемым. Зуко уткнулся лбом в ее бедро и затих. Все это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. И слишком хорошо, чтобы продолжать прямо сейчас.

Ночью принц все никак не мог заснуть. Едва стемнело, он покинул лагерь, в одиночестве долго бродил по пустынному побережью, потом поднялся на вершину холма и недвижимо лежал так, глядя в щедро усыпанное крупными алмазными звездами небо. Стылая земля пахла душистыми травами, с чистого неба лился безмятежный свет полной луны, в воздухе разливалась дивная свежесть ночной прохлады, но Зуко не чувствовал этого: для него одного ослепительное полуденное солнце по-прежнему заливало тесный проулок меж неказистых глинобитных домов.

Сон сморил его только после полуночи, но почти сразу он проснулся вновь. Его разбудило странное ощущение: словно что-то изменилось, неожиданно стало немного холоднее, чем должно было быть. Зуко потянулся к шее. Воротник его был распахнут.

— Мерзнешь, великий принц Зуко? — прошелестел над ухом нежный голосок.

Чуткие теплые пальцы проворно скользнули под ворот, нежно огладили шею; кожу легко царапнули маленькие аккуратные ноготки. Короткий ласковый поцелуй за ухом заставил Зуко задышать чаще. Он ощутил, как юркие пальчики быстро-быстро развязывают пояс, пробираются под одежду, гладят бока и живот, как теплые губы касаются чувствительной кожи, исчерченной белыми полосами шрамов, и легкие словно паутинка волосы невесомо щекочут его плечи и грудь.

— Ты что? — почти беззвучно выдохнул принц, перехватывая ладонь Катары. Ее пальцы сплелись с его пальцами, ее лицо оказалось неожиданно близко от его лица, и Зуко увидел в блестящих темных глазах два маленьких отражения круглой серебряной луны. Обхватив одной рукой смуглую худенькую шейку, он притянул девушку к себе. Она с готовностью прильнула к нему, приоткрывая губы навстречу его поцелую, и вдруг бесшумно и быстро скользнула навстречу, проворно оседлала его бедра и легонько потерлась коленями о его бока. — Ты что? — только и смог повторить принц.

Катара безмолвно поднесла его руку к губам, бережно поцеловала, положила его ладонь на свою часто вздымающуюся грудь. Старое поношенное платьишко было совсем тонким, и Зуко хорошо чувствовал сквозь ветхую ткань маленькую горошину напряженного соска. Было что-то неправильное и вместе с тем завораживающее в том, чтобы вот так бесстыдно касаться ее тела. Зуко осторожно провел подушечками пальцев по ее груди, легонько сжал затвердевший сосок, ощутил, как бедра Катары качнулись ему навстречу и сам ответил на это безотчетное движение. Внизу живота медленно начал растекаться вязкий тягучий жар.

Катара всем телом потерлась о него, будто вынуждая действовать решительнее и быстрее, и Зуко широким движением провел ладонями по ее длинным ногам, легонько шлепнул по бедру и крепко сжал ее ягодицы. Девушка охнула от неожиданности и тут же рассмеялась, уткнувшись носом в плечо Зуко, отчего ее сдавленный придушенный смех стал похож на тихое фырканье. Оскорбленный такой возмутительной бестактностью и непочтительным отношением к своим изумительным предпочтениям, принц с силой укусил девушку за ухом, желая только чуть-чуть проучить ее, но кожа Катары была теплая и соленая, словно морская волна, и Зуко не удержался, оставил на ее шее сочный багровый засос. Катара тихонько простонала и потерлась грудью о его полуобнаженный торс.

— Хочу тебя, — надсадно шепнул принц, все еще крепко сжимая пальцами ее ягодицы и быстро, резко двигая ее бедра на себя, задавая бешеный ритм. — Хочу тебя немедленно.

Она блаженно выдохнула, улыбнулась, осторожно прихватила зубками его нижнюю губу, легонько потянула и отпустила, зализывая едва ощутимый след от укуса. Ее теплые губы нежно коснулись его щек, подбородка, шеи, чувствительной ямочки меж ключиц; цепочка невесомых поцелуев, перемежающихся с ласковыми укусами, пролегла от груди Зуко до низа его живота. Безотчетно, инстинктивно, подчиняясь не велению разума или совести, а только туманному горячему желанию, Зуко опустил тяжелую ладонь на затылок девушки, безмолвно умоляя о продолжении. Он даже не подумал о том, что она может отказать ему: слишком жестокой и мучительной казалась сама мысль остановить происходящее; он не подумал и о том, каким бесцеремонным эгоистичным мерзавцем он, вероятно, выглядел сейчас. Единственным, что его волновало, было неотступное, неудержимое желание.

Ласковые пальчики мягко потянули шаровары вниз, нежно коснулись обнаженной кожи. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Зуко грубо дернул Катару за волосы и, тут же неожиданно остро ощутив прилив жгучего стыда и вины, невесомо огладил линию ее скул. Девушка с умиротворенным урчанием потерлась щекой о его ладонь, выскользнула из его цепкой хватки, встряхнула всклокоченными кудрями и, упершись обеими руками по обе стороны от его бедер, аккуратно коснулась губами головки его члена.

Это было невероятно. Низ живота скрутило судорогой, вся кровь будто разом устремилась к паху. Никогда прежде Зуко не возбуждался настолько быстро и настолько сильно, всего одно прикосновение губ Катары творило с ним что-то немыслимое. Часто загнанно дыша, он приподнялся на локтях, полубезумным взглядом широко раскрытых глаз следя за тем, как мягкий язычок Катары вылизывает его подрагивающий, блестящий от смазки член. Зрелище было просто умопомрачительное, и Зуко мучительно застонал, отчаянно сжимая кулаки и запрокидывая голову. Девушка провела теплым пальчиком по его окаменевшему от напряжения животу, словно расчерчивая надвое, и новый прилив крови к паху заставил принца позорно заскулить. Зуко бесстыдно раскинул колени и приподнял бедра, позволяя Катаре ласкать себя еще. На периферии одурманенного сознания мерцала неясная мысль о том, что так не бывает, что невозможно терять рассудок от одних только прикосновений и поцелуев и что лишь одна сила во всем мире способна делать с телом такие вещи.

Магия крови.

Катара осторожно обхватила член губами, языком прижала головку к нёбу и принялась мягко посасывать. На каждое ее беглое, едва различимое движение тело Зуко отзывалось горячими вспышками желания и чистого, ничем не замутненного удовольствия. Налитый член саднило от боли, терпеть это было невозможно, но и кончить тоже было невозможно, и оставалось лишь крепко сжимать кулаки и надрывно стонать сквозь стиснутые зубы.

Катара легонько сжала пальчиками основание члена, и Зуко хрипло зарычал, в бессильной ярости ударяя о землю кулаком. Из запястья вырвался сполох яркого желтого огня. Облизав губы, девушка пропустила член глубже в горло. Зуко выгнулся, снова обрушил наземь удар, вышибая кулаком снопы слепящих золотых искр. От нового прилива крови к паху перед глазами потемнело, Зуко застонал, чувствуя, как скручивает живот судорогой оргазма, и, продолжая безжалостно молотить кулаком по земле, кончил, изливаясь в горячее нежное горло.

Когда принц пришел в себя, Катара уже лежала рядом, крепко прижимаясь к нему теплым боком и положив ножку ему на живот. Вокруг было тихо. В небе сияла безмятежная луна. Мирно догорала сожженная осина. Зуко мягко притронулся подушечками пальцев к губам девушки, осторожно погладил, потом потянулся к ней и благодарно поцеловал. Она улыбнулась ему в ответ и приподняла веки; в ее синих как южное море глазах отразились золотистые языки огня. Его огня.

В лагерь они возвращались ранним утром, когда над землей уже разгорался алый рассвет. Они шли, крепко держась за руки, и Катара уютно мурлыкала старую детскую песенку, а Зуко думал о том, что будет делать, если их встретит Сокка со своим сокрушительными бумерангом. Впрочем, ничего из задуманного претворить в жизнь так и не удалось.

Страстно обняв свое бесценное орудие, отважный воин Племени Воды мирно похрапывал, нещадно придавленный к земле пятками слепой девочки Тоф. Зубр Аппа лежал, печально уткнув в лапы пышную морду, между его ушей дремал лемур. Не спал один Аватар: сидя на корточках у песчаной насыпи, он с неподдельным интересом наблюдал, как медленно ползет вверх по склону маленькая улитка.

— Не будем ему мешать, — тихо сказала Катара и потянула Зуко в сторону нетронутых постелей. — Идем, нам нужно отдохнуть.

Несмотря на чудовищную усталость, спать совсем не хотелось, но Зуко послушно улегся и стал отсчитывать время до того момента, когда снова придется вставать. Катара напротив него лежала неподвижно, дышала глубоко и ровно, как будто на самом деле спала. Только на одно короткое мгновение, когда он уже окончательно уверился в том, что она уснула, девушка приподняла веки, и в ее огромных синих глазах сверкнули отблески восходящего солнца, удивительно похожие на языки огня.

Его огня.