фик

[shelma-tyan]

Название: Проклятье
Автор: Shelma-tyan
Персонажи: Шикамару
Рейтинг: G
Жанр: ангст, мистика, ужасы
Размер:Мини
Дисклаймер: мир и персонажи принадлежат М. Кишимото. Выгоды не получаю
Саммари: Когда одна битва окончена, другая только начинается.

Что-то не так.
Дети рядом с этим лесом смеются с опаской, а солнце светит всегда через рваные серые тучи. Трава не чахнет и не сохнет, она стала водянистой и медленно гниет изнутри, превращаясь в мерзко попахивающую подстилку.
На деревьях тут и там ползет вьюн, на лесной подстилке проглядывают первые зачатки мха. Лес меняется медленно, подспудно, но Шикамару замечает. Не может не замечать. Он не хочет признаваться сам себе зачем он ходит сюда, но неясное чувство тревоги тянет как магнитом.
В этом лесу он когда-то похоронил бессмертного адепта кровавого бога Джашина.
Через два года лес выглядит запущенным и хмурым, неприятным местечком, захудалым углом. Новые деревья не растут, мох, словно плесень прокрадывается вверх по стволам и душит все на корню.
Листопад здесь приходит уже в августе.
Весной Хьюга Неджи приносит олененка, который застрял в заградительной сетке тренировочной площадки. Глупый детеныш пытался прорваться сквозь нее и запутался. Шикаку благодарит джоунина и выхаживает малыша.
- Странно это. – Говорит отец, бинтуя худые ножки, порезанные о металлическую сетку.
- Случайность – уверенно отвечает Шикамару.
В середине лета олени выходят к тренировочным площадкам все чаще. Стоят за сеткой и смотрят, словно ждут чего-то. Пугаются резкого оклика или угрожающего жеста, но не уходят. Стоят, ходят, смотрят. Цунадэ велит «разобраться со своими оленями», но Нара ничего не могут сделать. Ниндзя замечают их все ближе к деревне. И как бы Шикамару не хотелось это признавать – они уходят из того самого леса.
Почему? Должна быть причина, простая логичная причина. Нехватка корма, борьба за территорию, всегда можно объяснить. Все и всегда.
Он один продирается через опутавший деревья и кусты вьюн. Трухлявая кора на сухих ветках рассыпается прахом от случайного прикосновения. Тишина абсолютна и угрожающа. Нара не верит в мистику. Он верит в логику, факты, холодный расчет.
Деревья уродливо изгибаются над головой, и Шикамару дергает плечом. Может случайный порыв ветра залетал, может что-то упало на ветку и заставило ее так мучительно гнуться, а потом это что-то упало на землю и похоронено под слоями мха и перегнивающей палой листвы.
Всему всегда есть объяснение. Всему. Всегда.
Между деревьями воздух словно густеет. Это не туман и не дымка, как будто жизнь просто замерла здесь.
Вокруг ни звука, кроме его тихого дыхания. А ведь это – лес. Не поют птицы, не жужжат насекомые, не шумит листва. Воздух тяжелый и влажный.
Нара знает, куда нужно идти, но необъяснимое нелогичное чувство сжимает грудь.
Шикамару с удивлением понимает, что не хочет идти дальше. Рассматривает это желание, словно оно существует отдельно от него самого.
Почему я не хочу идти дальше? Я что-то забыл? Я чего-то опасаюсь? Я же решил посмотреть, что там на той поляне, так почему сейчас я хочу повернуть назад?
Холодный трезвый ум заставляет его шагать вперед, игнорируя желание оглянуться и проверить, нет ли кого за сухими плетками прошлогоднего вьюна.
Становится трудно дышать. Воздух густой и пахнет болотной сыростью.
Шикамару прикрывается от острых веток рукой и, опуская ее, на секунду видит мелькнувший в просвете стволов темный силуэт.
Он замирает. Всматривается до рези в глазах…
Никого нет.
Лес замер вокруг безжизненной стеной. Никого нет, только сероватые от гнилого мха стволы, да коричневые нити вьюна меж ними.
Просто лес…Просто лес…
Успокаивая себя тем, что прислушался к интуиции, он, отряхивая жилет, выходит из леса часом позже. Но рациональный безжалостный ум фиксирует все - не дошел.
Следующим летом у ребятни новая игра на слабо – зайти в лес Нара, а Шикамару приводит в дом молодую жену.
Простое, обыкновенное, ничем не примечательное счастье заставляет забыть о лесе, кровавом Джашине, фанатике Хидане и оленях, ушедших подальше от того самого места.
Еще через два года с легкой руки детей за их лесом плотно закрепляется название «проклятый». Шикаку злиться, но ничего не может сделать. Людскую молву не остановить.
Год проходит тяжело. На миссиях Коноху преследуют неудачи. Медики в госпитале дежурят сменами по двадцать четыре часа из-за нехватки персонала.
Первенец Шикамару рождается глухим.
- Такое случается. – Говорит Нара, но сил на безразличное пожатие плечами уже не хватает.
Зимой в деревне невиданная эпидемия гриппа. Народ валит с ног словно косой. Академию закрывают на карантин.
В их доме переболели все, кроме Шикамару. Его сын бегает, стуча по полу босыми пятками. Звук, которого он никогда не услышит.
Летом какая-то случайная инфекция, подхваченная от царапины, сваливает маму с ног за два дня. Трое суток она в бреду.
- …лес…лес… - шепчет она, вздрагивая всем телом.
Медики только разводят руками, отец стареет за три дня на все десять лет. При встрече Чоджи смотрит на Шику так, словно ждет от него очередного молниеносного верного решения, но Шикамару только перевозит жену и сына подальше от больной.
Цунадэ перебирается к ним в дом, и Шикамару спит на футоне в гостиной. Втроем он отец и Пятая борются за жизнь его матери. Когда уже кажется, что худшее позади, она умирает захлебываясь в криках боли.
Хоронят поспешно, в закрытом гробу, опасаясь вспышки неизвестной инфекции.
Его мучают мысли. Мысли не дают покоя. Он вспоминает шепот матери в бреду и не может выкинуть его из головы. На следующее утро Шикамару идет туда, где не был уже много лет.
Лес затхлый, гниющий. По-настоящему отвратительный и, чего уж там, жуткий.
Нара идет вперед не таясь, ломая с оглушительным хрустом ветки. Он не узнает места, плутает. Все так изменилось…
- Мендоксе… - выдыхает он, найдя начало старой тропинки.
Кругом мерзкая влажная хлюпающая болотная муть, но тропинка, словно маленький привет из тех старых времен. Чистенькая вытоптанная глинистая дорожка посреди болотной жижи.
Она не могла вот так сохраниться. Этому должно быть объяснение. Должно!
Нара ловит себя на том, что дышит как после бега. Сердце колотиться где-то в горле и безотчетный ужас шевелит волосы на теле. Мурашки бегут по позвоночнику, и хочется бежать, бежать, бежать не оглядываясь. Скорее бежать прочь как маленький мальчик от страшной тени.
Нара хочет сказать себе что-то злое. Одернуть. Но язык не поворачивается. Толи потому что тут никто не услышит, то ли потому что он может быть услышан….
Сглотнув, Шикамару ступает на тропинку. Он идет вперед, ускоряя шаг. Он говорит себе, что ему хочется скорее покончить с этим, а вовсе не хочется бежать.
Ступая в очередной раз на плотную глиняную тропу, он проваливается в красно-коричневую грязь по колено. От неожиданности у Шикамару вырывается негромкий вскрик, и это постыдное признание страха заставляет его стиснуть зубы.
- Черт…
Ногу никак не вырвать. Застряла плотно. Шикамару опирается руками в расползающуюся от влажности глину и вдруг чувствует что-то невообразимое. В ладони от земли ударяет мерная вибрация. Раз-два…раз-два…ту-дум…ту-дум…
Шикамару в ужасе прислушивается. Пригибает голову к самой земле.
Ту-дум…ту-дум…
Ужас приходит откуда не ждал. Что-то или кто-то в глубине хватает его за лодыжку и рывком тащит вниз, в темную болотную глубину. Шика чувствует мертвенно-холодные пальцы и орет от дикого неподконтрольного мозгу страха.
Все прекращается. Он вырывает ногу и, не помня себя, бежит назад, царапаясь о ломкие сухие ветки.
Дыхание вместе с криками вырывается из груди. Он не может успокоиться до тех пор, пока между гнилых извилистых ветвей не показывается чистое небо. Еще некоторое время он ходит на границе леса, пытаясь прийти в себя, пытаясь найти объяснение. Ему показалось, примерещилось, галлюциногенные грибы, гендзюцу, воображение…
Ночью он читает в старой книге «История религии »про кровавого бога Джашина, вырвавшего свое сердце и в приступе ярости швырнувшего его на землю. По легенде человек, что будет носить его в подлунном мире, станет неуязвимым словно Бог.
- Может быть, все это не случайно. – Говорит отец за партией шоги. – Быть может мы сами того не зная вступили в бой?
- О чем ты? – нехотя бормочет Шикамару.
- Ты не думал, что есть…нечто большее? – постаревший Шикаку задумчиво потирает бороду с проседью. – Все эти неудачи на миссиях, болезни, засуха…
- К чему ты клонишь?
Шикаку молчит, спокойно разглядывая фигуры на доске.
- Что если мы...
- Прокляты? – смеется Шикамару. – Намекаешь, что я недооценил крышу того парня?
Отец хмурится.
- О чем ты говоришь? Я думаю, что какая-то деревня решила взять нас измором, ослабить.
- А…да, я…просто пошутил – хмурится Шикамару.
Перед сном Нара находит на лодыжке синяки. Похоже на отпечаток руки, но может это просто кажется… Просто небольшие синяки…
С них все начинается. У всех одно и тоже. Небольшие похожие на синяки пятна на правой лодыжке. Они множатся и не проходят. Они ползут по телам сначала жены, потом сына, потом отца… Следующим заболевает Чоджи и его семья. Вскоре эпидемия как лесной пожар накрывает деревню. Все заболевают…кроме него. Люди напуганы и злы. В храмах невиданное число прихожан. Целая бригада медиков исследует кровь, кожу и ДНК Шикамару пытаясь вычленить антидот, но все бесполезно. Эта зараза просто его не берет.
Ночью в окно их дома кто-то бросает камень.
- Проклятые! – кричит злой голос в ночной тишине – Убирайтесь прочь!
Люди покидают Коноху, но отовсюду их гонят, как прокаженных страшась заразиться. Ворота закрывают. Карантин.
Через неделю, желая сыну спокойной ночи, Шикамару видит пятна за воротом его футболки.
Первая жертва умирает во сне. Становиться понятно смерть приходит, когда пятна доходят до лица. Тело спешно прячут, семью запихивают в застенки АНБУ, чтоб не спровоцировали панику.
Когда пятно появляется на ключице жены, Шикамару ничего не говорит. Он оставляет ее утром в их супружеской постели. Целует сына, сладко посапывающего во сне.
В этот раз страха нет, и лес, будто чувствуя, расступается перед ним. Не колют ветки, ноги не скользят по влажному мху. Он идет по той самой тропинке через болото, не чувствуя ничего.
Поляна именно такая, какой он ее помнит. Вытоптанная земля так и не поросшая свежей травой. Вокруг вековые дубы, все такие же рослые и зеленые. Здесь даже есть солнце.
Шикамару втыкает в землю лопату. Она ломается через несколько часов и тогда он начинает рыть руками. Попадаются длинные нити заржавевшей лески, куски подгнившей ткани. Он колет руку об острый металлический шип – оружие Хидана. Торопливо отряхивает его от песка. На руке показывается капля крови и Шикамару смотрит на нее заворожено. Отчего-то она кажется красивой. Переливается как слеза, наполненная яростной силой красного цвета.
Он снова копает но не находит главного. Он не находит Хидана.
- Дерьмо…Дерьмо….- шепчет он, продолжая копаться в яме глубиной в его рост.
Пальцы натыкаются на что-то, он бездумно хватает пласт земли и обессиленный выбирается наружу.
Разрывает пальцами ком влажной глины.
Амулет. Треугольник в круге на длинной цепочке. И все. Больше здесь нет ничего. Ничего!
Шикамару сидит у края ямы и тупо смотрит вниз, не понимая… Он же бессмертен. Он должен быть тут. Должен! Здесь должен быть слуга Джашина! И он должен отпустить его, чтоб этот чертов мор оставил его деревню. Такие вот мистические обломки логики.
Шикамару гладит амулет пальцами, стирая с него глину. Грани кое-где поблескивают. Расстегнув жилет, он принимается тереть амулет о темную футболку. Когда он становится совершенно чистым, Шика откидывается чуть назад, рассматривая его. Под руку, словно случайно вкатывается черный металлический шип. Шикамару с удивлением смотрит на него. Потом на амулет в своей ладони… и смеется. Хохочет как безумный.
Он надевает амулет на шею, подхватывает шип. Вспоминает улыбку сына и бредет прочь от деревни. Он думает, что понял, наконец, какова цена избавления . Джашин никогда не интересовался Конохой. Это он, Шикамару привел его сюда, к воротам своего дома.
Амулет покачивается на шее и кажется теплым. Шикамару сжимает его в ладони и чувствует невообразимое.
Ту-дум… Ту-дум…